[indent] Черт бы побрал этот отвратительный день. Все не задалось с самого начала. Никкаль вновь приснился отвратительнейший кошмар, полный тревожных страхов, запаха горелой плоти, плавящейся стали и безумия. Она словно бы горела, захлебываясь едким дымом, а до этого всегда ласковый к ней огонь выгибался, словно строптивая кошка, и угрожающе шипел. Пламя в ее сне было другим. Не ее. Оно пожирало, обгладывало до самых костей, кипятило кровь, забирало ведьму к себе. Навечно. И лишь синяя вспышка, ослепляющая, холодная, заставила ее со вскриком подскочить на кровати этим утром. Девушка устало потерла виски, морщась от головной боли. Весь день она не могла не думать о кошмаре, рассеянно игнорируя все происходящее вокруг нее. Дар предупреждал ее, что опасность близко, но не давал ни единой подсказки, вверяя все в ее еще недостаточно умелые руки. Тряхнув головой, ведьма постаралась отогнать непрошенные мысли и сомнения. Несмотря на приближающийся час закрытия, в магазинчике еще суетились люди: кто-то выбирал себе книги, кто-то — ароматические свечи, парочка в углу принюхивалась к небольшим бутылькам с маслами, счастливо хихикая, а пожилая женщина, усевшись на мягкую и удобную софу, листала недавно завезенную именитым издательством книгу рецептов. Никкаль не смогла сдержать улыбку. Ее дело процветало, что не могло не радовать. Конечно, содержание лавки немного утомляло, девушка даже задумывалась о том, чтобы нанять себе помощника, однако постоянно откладывала этот шаг, чувствуя легкие приступы ревности любящего "родителя".

[indent] Близился вечер, ничего сверхординарного не происходило, и из-за этого ведьма, как бы она ни старалась себя отвлечь, начинала нервничать все больше и больше. Взгляд ее метнулся к окну. Закатное солнце заботливо обнимало оранжевыми лучами здания вокруг, отражалось в многочисленных стеклах, согревало город. Но только сейчас бегающий взгляд смог уловить один неоднозначный факт: на обычно оживленной улице не было машин, ровно как и снующих туда-сюда толп людей. Уже не стараясь придушить разрастающийся все больше и больше червячок тревоги, Никкаль уставилась на соседнее здание, не в силах избавиться от ощущения, что оно пялится на нее в ответ, обнажив в злобной усмешке клыки. Вдалеке зашумел вертолет, и по мере приближения этого звука нарастала и паника внутри ведьмы. Казалось, воздух вокруг стал тяжелее, гуще, оседал в легких непосильным грузом. Тревожно взлетела птица, за витриной, хлопая крыльями в такт частым ударам неспокойного сердца девушки. Наконец, даже ее клиенты почувствовали неладное. Вертолет шумел уже СЛИШКОМ громко, завис над соседним зданием и, мгновение погодя, плавно опустился.

[indent] — Что такое? — подала голос пожилая дама, поправляя очки и пристально разглядывая происходящее за окном.

[indent] — Вояки, — мрачно буркнул парень в углу, прижимая к себе свою девушку. Теперь никто уже не хихикал.

[indent] Мгновение, и волосы Никкаль встали дыбом. Теперь ощущение опасности было вовсе не эфемерным, не мучило разум, а, не стыдясь, показалось из темноты сознания. Она чувствовала. Безумие, кипящую кровь, льющуюся по венам. Неосознанно, но на уровне инстинктов. Это чувство ей было знакомо, оно пришло из ее сна. Ни секунды не сомневаясь, ведьма метнулась к софе, беря за руку опешившую пожилую женщину.

[indent] — Нужно уходить, мадам. Я не знаю, что происходит, но, кажется, мы с вами оказались в центре военной операции, — нетерпеливо Никки потянула ее за руку, та же, совсем растерявшись, послушно встала, неуверенно переставляя ноги.

[indent] — Но рецепт... — женщина еще не до конца осознавая происходящее потянулась к книге.

[indent] — Я оставлю ее для вас на завтра. Пожалуйста, уходите, — молодой человек и еще один мужчина, до этого любопытно разглядывающий книги из раздела фантастики, очень вовремя оказались рядом и подхватили даму под руки, уводя ее в сторону выхода. Через несколько томительных мгновений магазинчик опустел. Никкаль застыла на месте, вновь оглядывая здание напротив. Кто-то явно смотрел на нее оттуда. В голове зазвучали очередные тревожные звоночки. Рядом таилась опасность. Не стоило ей вообще выходить из дома после такого жуткого сна. На нетвердых ногах девушка шагнула в сторону прилавка. Там лежал ее маленький и изящный нож. Дрожь в коленках усиливалась, а бежать уже не было никакого смысла. В конце концов, магазинчик был покрыт магическими символами, и никакая безумная и жаждущая крови тварь со злыми намерениями не смогла бы проникнуть вовнутрь. По крайней мере, в целом виде.

[indent] Резкий звук выстрелов заставил Никкаль застыть на месте. Ведьма, едва дыша, вслушивалась во всепоглощающую тишину, наступившую после так же резко. Чтобы хоть немного успокоиться, уже успевшая добраться до прилавка девушка сжала в ладони кинжал. Сердце колотилось и угрожало разорваться от страха в любую секунду. Не было слышно ничего, кроме ударов ее собственного пульса. Словно бы весь мир замер вокруг, но это чувство… Мгновение погодя, огненная вспышка влетела в магазинчик через главный вход, попутно выбивая дверь. Горевший в помещении свет возмущенно моргнул, а висевшая под потолком люстра от ударной волны недовольно закачалась. Никкаль, слишком напряженная и слишком охваченная этим вторжением, едва ли обратила на это внимание. Отряхиваясь от пыли, влетевший в магазин мужчина медленно поднялся на ноги.

[indent] — Ты поможешь мне, — заявил он, наконец, поворачивая к ней лицо. Никкаль поежилась. Бледная кожа влажно отблескивала в свете люстры, впалые глаза, окруженные мрачными тенями, вытаращились на нее в полубреду, бледные и сухие губы растрескались до ярко-красных ран, а длинные черные волосы, слишком засаленные для хотя бы минимально опрятного вида, местами прилипли к лицу. — По старой дружбе.

[indent] Никкаль знала его. Несколько месяцев назад колдун обращался к ней с просьбой сделать весьма странный набор оберегов. Правда, тогда он выглядел лучше. Намного. В нынешнем же виде мужчина был почти неузнаваем. Ведьма тогда даже не задалась вопросом, для чего ему нужны эти обереги. Теперь же, подобная мысль сама собой закралась в ее голову. Да он же крышей едет! Однако, поскольку мужчина еще не донца впал в безумие, защитные символы его пропустили.

[indent] — Язык проглотила? — колдун сначала нахмурился, угрожающе шагнув вперед, а затем вдруг рассмеялся. — Боишься? Боишься?!

[indent] Прошло мгновенье, затем еще одно. Никкаль понимала, что находится в западне. Для начала она ловко и незаметно сунула свой нож в рукав свитера, а затем плавным движением подняла руки вверх.

[indent] — Чем я могу тебе помочь? — она честно пыталась сделать голос тверже, увереннее, но на обрывке столь короткой фразы он все равно предательски дрогнул. Страх липкой тенью прижимался к ее спине, а уже мгновение спустя, к спине прижимался ворвавшийся в магазин мужчина. Слишком быстрый. Опьяненный. Безумный. Ведьма нервно выдохнула. К горлу прижалась горячая ладонь. Колдун не ответил на ее вопрос. Сильнее стиснул ее тонкую шею, почти обжигая рвущимся из него хаосом. Все его внимание было обращено на злополучное соседнее здание. Ну конечно. Шесть фигур в форме и с оружием наготове плавно выплыли оттуда, рассредоточиваясь клином. Уверенные, бескомпромиссные. Нетрудно было догадаться, что безумец за спиной девушки был их главной целью. Никкаль нервно сглотнула. Колдун заметно оживился, прижимаясь к ней плотнее, захихикал. Вторая его рука прижалась к ее груди, прямо напротив сердца, грубые пальцы вдавились в кожу.

[indent] Безумец кричал угрозы приближающимся фигурам громко, почти истошно. Звонкий голос неприятно давил на барабанные перепонки. Хотелось сжаться в комочек, прижать ладони к ушам, дабы не оглохнуть. В конце концов, явно занервничавший колдун тряхнул Никкаль в своих руках, и та еле устояла на ногах, сжимая в собственных ладонях ту руку мужчины, которая держала ее за горло. Она тоже могла его поджарить. Вопрос был в том, кто из них быстрее. Мужчина во главе все еще медленно приближающегося отряда замер в дверях. Свет в магазине вновь моргнул, реагируя то ли на волнение девушки, то ли на накатывающую на безумца, сжимающего ее в своих руках, истерику.

[indent] — Пусти, — Никкаль дернулась в руках колдуна, реагируя на слова главного в отряде. Интересно, какова вероятность того, что ее пристрелят вместе с ним, если не будет иного выхода?

[indent] Колдун по-звериному рыкнул, сильнее сжимая ее горло. Наверняка там останутся уродливые синяки. Рука не ее груди также вжалась в кожу сильнее. Тонкая и нежная, та натянулась, готовая вот-вот разорваться. Ведьма всхлипнула от боли. Шоколадные глаза с янтарным отливом в немом вопросе обратились в к замершему в дверях мужчине. Льдистый, почти прозрачный, но в то же время слишком яркий на фоне бледной кожи и черной балаклавы взгляд обжигал холодом, проникал под кожу, смотрел сквозь нее, оценивал незавидное положение, решал ее судьбу. Слишком сосредоточенный. Слишком спокойный.

[indent] "Убьешь меня?" — слов было не нужно. Поймав его взгляд, ведьма лишь задала немой вопрос. Чувствовала, что он ее поймет.

[indent] Никкаль всегда боялась. Боялась, что о ее даре узнают. Боялась, что из нее сделают объект для исследований или оружие в чужих руках — просто раба. Безвольного, подчиняющегося, не спорящего, готового на все ради своего хозяина. Безэмоционального робота, следующего приказам и не считающегося с чужими жизнями. А ей всегда  так хотелось жить! Наслаждаться всем, что происходит вокруг, дышать полной грудью, улыбаться, любить и чувствовать себя в безопасности. Однако с самого детства мать, бабушка и тетка вдалбливали ей в голову одну простую истину: Никкаль была у себя одна. И никто не мог позаботиться о ней лучше, чем она сама. Ее не защитят друзья, если придется идти наперекор тем, кто гораздо выше и сильнее, не спасет любовь, если проклятый хаос внутри нее начнет поглощать ее сознание кусочек за кусочком, не избавят от страданий улыбки и мир вокруг. Только она. И только для себя.

[indent] Конечно, ведьма знала, что мужчина со смертельным оружием в руках и арктическим холодом в льдистых глазах выстрелит. Без промедлений, ненужной возни и разговоров. Все это — его обычный рабочий день, и лишать кого-то жизни наверняка было для него не впервой. Чего стоила жизнь ведьмы в сравнении с жизнями десятков людей вокруг, прячущихся в соседних зданиях и с нетерпением ожидающих конца внезапной операции, чтобы после, как ни в чем не бывало, продолжить свои дела? Лишь жалкая пылинка, которую нужно стряхнуть и двигаться вперед. Колдун позади то всхлипывал, то смеялся, то рычал. Его влажные и обжигающе горячие ладони держали Никкаль крепко, не давая выбраться. Мужчина прижимался к ней даже слишком сильно, обволакивал тошнотворным запахом пота, крови и могильного хаоса, так хорошо знакомого ведьме. Он чувствовал свою смерть, и наверняка до воспаленного мозга постепенно доходило, что они умрут сегодня здесь, вместе. Как это было бы романтично, будь они друг для друга хотя бы кем-то! Но он был для нее всего лишь работой, ровно как и она для него сейчас была всего лишь живым щитом. Жалкими секундами его жизни, которая вот-вот оборвется. Он умрет, о нем забудут через пару дней, ровно как и о трепещущей в его руках девушке, одинокой и никому ненужной в этом огромном и полном опасностей городе.

[indent] Никкаль прикрыла глаза. Не хотела смотреть. Только слушала, как хрипло дышал колдун, держащий ее, словно коршун мышку, крепкой, давящей хваткой, как басил через балаклаву охотник, не отражая в своем голосе ни единой эмоции, как тек, пульсировал и извивался вокруг хаос, подпитываемый безумием. Скоро он заберет ее себе. Сумасшедший колдун тянул время, не готовый смириться с собственной гибелью, а вот вооруженный мужчина звучал бескомпромиссно. Впрочем, чего ей еще было ожидать от солдата?

[indent] Часы за спиной Никкаль щелкнули даже слишком громко во внезапно наступившей тишине, оповещая об еще одной прошедшей минуте и вместе с этим подписывая смертный приговор. Доля секунды. Всплеск энергии вокруг. Оглушающе громкий выстрел. Ведьма зажмурилась сильнее, морща лицо, сжимаясь в комок, прячась, желая жить. С громким звоном разбилось стекло, зазвенели по полу многочисленные осколки. Треск энергии. Резкая боль от впившихся в кожу пальцев. Прокушенная до крови губа, сдерживающая женский вскрик. Мягкое шуршание шага в тяжелых ботинках. Снова выстрел. До омерзения противный чавкающий звук. Влага на ее лице, плечах, одежде. Хрип. Тишина.

[indent] Никкаль ожидала боль, свинцовым грузом растекающуюся по телу. Но, к своему удивлению, так и не дождалась. Потребовалось еще мгновение прежде, чем колдун за ее спиной покачнулся. Хрипы в его горле сменились неприятным бульканьем. Горячие пальцы неожиданно мягко разжались. Еле стоящая на ногах ведьма сделала усилие, чтобы так же не покачнуться назад, следуя за грохотом падающего на пол тела. Конец. Не ее. Его.

[indent] Следующим звуком был звон пули, падающей на пол. Даже слишком громко, она мелодично покатилась по полу, восхваляя свою победу, отрезвляя ведьму, все еще стоящую с зажмуренными глазами. Еще мгновение Никкаль потребовалось, чтобы понять, что она может дышать. Рот ее распахнулся в жадном вдохе, трясущиеся ладони потянулись к шее — туда, где еще пару секунд назад ее душила огромная лапища колдуна. Чуть качнувшись вперед, девушка оперлась ладонью на усеянный стеклянными осколками прилавок. Кожу неприятно засаднило. Порезалась. Однако же этот порез казался ничем в сравнении с тем, что действительно могло с ней случиться. Черт возьми, она жива!

[indent] Непонимающий взгляд метнулся к мужчине в форме, ища такие одновременно бледные и яркие глаза на фоне черной, как ночь, маски. Он тоже смотрел на нее. Все так же без эмоций. Скорее — просто изучающе, оценивающе.

[indent] — Спасибо,  — шепнула Никкаль одними губами. Рот все еще жадно хватал воздух, не в силах насытиться кислородом.

[indent] Громко застучали несколько пар тяжелых ботинок. К спасшему ее мужчине спешили его товарищи. Однако Никкаль не видела никого из них. Молча продолжала смотреть на того, кто несколько мгновений назад мог лишить ее жизни. Но не лишил? Она не видела, что произошло, не знала, как так вышло, но ощущала, что это было невероятно сложно. Точно. Выверено. Просчитано до мельчайших деталей. Почему он сделал это? Или как? Какой вопрос вообще следует задавать?

[indent] Ведьма все так же продолжала смотреть на мужчину напротив, когда другие военные, огибая его, прошли в помещение, направились к ней. Кто-то что-то спросил у нее, но она не слушала, была загипнотизирована ледяным взглядом, задавала ему немой вопрос.

[indent] Плавно и мягко ее развернули лицом к другому мужчине, прекращая зрительный контакт. Тот властным движением взял ее за подбородок, вглядываясь в лицо, вертя ее голову из стороны в сторону и, по всей видимости, оценивая адекватность ее состояния.

  [indent] — Я в порядке, — негромко проговорила ведьма, растягивая слова. Мурашки пробежали по коже, когда на глаза попался забрызганный кровью прилавок.

[indent] Мужчина молча кивнул, перевел взгляд ниже, пальцы скользнули по шее, где наверняка расцветали мрачными бутонами соцветия синяков. Затем еще ниже, останавливаясь чуть выше груди. И только в это мгновение Никкаль ощутила, как сильно щипало кожу, как она горела, ныла. Взгляд ее метнулся вслед за рукой цитадельника, оценивая оставленные на собственном теле отметки. Уродливые, будто клеймо. Заляпанные чужой кровью вместе с ее одеждой. Резкий вздох сорвался с ее губ. Ничего, это поправимо. Нужно будет лишь сделать мазь по бабушкином рецепту, и уже через несколько дней все пройдет. Рассеянно ведьма  прикинула в уме, есть ли у нее в наличии все ингредиенты, и лишь через пару мгновений осознала, что, придерживая ее за плечо, осматривающий девушку мужчина потащил ее вслед за собой.

[indent] — Cosa? — сорвалось с ее губ на привычном итальянском. — Куда вы меня тащите? — ведьма упрямо встала на месте, словно маленький ребенок, не желающий идти с утра пораньше в ненавистную школу. — Я ни в чем не виновата!

[indent] Ее начинало накрывать волнами паники, хаос внутри заискрился, желая выбраться наружу, животные инстинкты сосредоточились на главенствующей потребности — на безопасности. Не желая никуда идти, Никкаль завертела головой, взгляд сам собой начал искать спокойствия в льдистых глазах того, кто спас ее до этого. Но черты побрал эту форму! И лишь в последние секунды перед тем, как отключиться, янтарные глаза уловили уже знакомую яркую вспышку. Он был здесь. И почему-то именно эта мысль дала ей успокоение.

[indent] В конце концов, обмякшее тело повалилось чьи-то сильные руки.

[indent] Никкаль пришла в себя лишь в вертолете. Окруженная одинаковыми мужчинами в форме и балаклавами на лицах, она чувствовала себя максимально неудобно. Из той серии, когда ты пришел на костюмированную вечеринку без костюма, и теперь все стоят (ладно, сидят, но не суть важно) и пялятся на тебя немигающими глазами, думая, что же ты за клоун такой. Ведьма моргнула и дернула руками в попытках потереть все еще тяжелые, сонные и не желающие открываться глаза. Запястья неприятно натянулись. Это хватило, чтобы резко и окончательно проснуться. Ферретти бросила полный удивления взгляд на свои ладони, перетянутые массивными металлическими наручниками. Никкаль видела такие несколько раз, знала, что они блокируют магию. От толстого металла шла короткая цепочка, заканчивающаяся у пола. Прекрасно. Насколько опасным преступником ее, жертву обстоятельств, считали эти вояки? Узнай они даже о ее периодических и не совсем официально зарегистрированных делишках, стали бы так напрягаться?

[indent] — А вы знаете, что если вертолет начнет падать, то моя мученическая смерть будет на вашей совести? — зашипела ведьма, поерзав на месте и обдав окружающих ее мужчин обжигающим и злобным взглядом. — Что за приколы такие? Похищать ни в чем не повинных людей, заковывать их в наручники, приковывать к полу, по-вашему, это нормально? Я, вообще-то, жертва, заложник, — паника после "теплой" встречи с магом улетучилась, а вот взрывной итальянский характер наоборот — лез наружу, желая проявиться, и девушка не могла отказать ему в таком удовольствии. Окружающие ее мужчины молчали, отвели свои внимательные взгляды и старательно игнорировали ее возмущения. — Вы меня вообще слушаете? — Никкаль дернулась на своем месте. Ух, будь у нее свободны руки...

[indent] — Успокойтесь, мисс, — наконец, подал голос один из мужчин, сидевший напротив. Голос был проникновенный, басистый, глубокий. Никкаль узнала его — именно он говорил с ней после того, как другой вояка прострелил голову колдуну, взявшему ее в заложники. Наверняка у этого парня был дар. Эмпат? Ведьма внимательно его оглядела. Обычно она улавливала ауру, исходящую от тех или иных существ, связанных с магией. Но здесь...ничего. Впрочем, наверняка Цитадель использовала какие-то приблуды, чтобы скрыть своих сотрудников от излишне внимательных глаз. В любом случае, голос у мужчины был донельзя гипнотизирующим. Будь она обычным человеком, наверняка бы внимала каждому его слову, раскрыв рот и пуская слюни.

[indent] Глаза. Снова вспомнилась голубая вспышка из сна, и гипнотизирующий льдистый взгляд того, кто мог бы стать сегодня ее палачом. Изучающий взгляд прошелся по сидевшим в вертолете мужчинам. Того, кто так привлек ее внимание, здесь не было. Внутри кольнуло разочарование. Впрочем, чего она ожидала? Что мужчина останется с ней, будет держать за ручку и успокаивать? Ведьма несдержанно фыркнула, вновь привлекая к себе внимание.

[indent] — После произошедшего мы не можем так просто отпустить вас. Нужно пройти стандартные процедуры допроса, чтобы выяснить все обстоятельства, а дальше мы вас обязательно отпустим, — продолжил говоривший с ней военный.

[indent] — Стандартные? — ведьма усмехнулась, демонстративно дернув руки в наручниках. — Хотите сказать, что каждый вот так "приятно" летает с вами? Какой удивительный сервис, обязательно поставлю вам пять звезд.

[indent] Мужчина предпочел промолчать, лишь предупредительно сузил глаза, мол, поменьше болтай. В конце концов, даже эмпату надоело с ней пререкаться. Впрочем, Никкаль повторять дважды было не нужно. Несмотря на импульсивность, девушка прекрасно осознавала, в каком затруднительном положении находилась. Крики, споры и прочая ругань ей никак помочь не могли. Оставалось лишь уповать на то, что "стандартная процедура" закончится быстро и без вреда для нее. Нужно лишь быть паинькой и не слишком сильно выделываться. По крайней мере, попытаться.

[indent] Летели они недолго, и уже через десять минут оказались в нужном месте. Один из солдат отцепил наручники Никкаль от цепи, двое других взяли ее под руки. Началась ненужная возня, "кандалы" девушки перестегнули, заведя ей руки за спину. Мысленно ведьма не удержалась от едких комментариев. Нужно было быть сумасшедшей, чтобы пытаться сбежать от цитадельников на их территории и в окружении кучки обученных профессионалов. В такой ситуации исход был бы один: пуля в лоб. И ее предположения о навыках военных уже были подкреплены спасшим ее солдатом, умело прострелившем голову безумному колдуну без особого усердия.

[indent] Девушку быстро, видимо, чтобы она поменьше болтала и разглядывала все вокруг, провели в здание, протащили по длиннющему коридору и, наконец, запихнули в лифт. Никкаль, конечно, прельщала мысль стоять в узком и замкнутом пространстве с кучей тестостероновых мужчин в форме, но обстоятельства подходящими назвать было нельзя. Покачиваясь с носков ботинок на пятки, она нервно смотрела в потолок и насвистывала мелодию. Солдат, держащий ее слева, не удержал смешок. Пытаясь справиться со вновь накатывающим на нее стрессом, девушка игриво пихнула его локтем в бок. Солдат справа цокнул языком и, Никкаль была уверена на 100%, закатил глаза. Тем временем, чем глубже ведьма со своим сопровождением погружалась вниз, тем больше и больше накатывала непрошенная паника. Ферретти никогда не страдала клаустрофобией, но лифт начинал казаться все меньше и меньше. Мерещилось, что стены смещались ближе, давили, готовые смять всех находящихся  между ними в фарш. Воздуха перестало хватать, по спине пробежала предательская капелька пота. Неосознанно Никкаль перевела взгляд на свою грудь и живот. Пятна засохшей крови намертво въелись в ткань тонкой кофточки, и даже кожа в районе ключиц трепетно хранила яркие красные следы. Окончательно не сойти с ума позволил лишь тонкий и короткий перезвон. Лифт спустился на нужный этаж. Ее, все ее находящуюся в легком ступоре, услужливо дотащили до толстой двери, любезно отстегнули наручники и затолкнули в помещение. Следом послышался слишком громкий щелчок замка, эхом отскочивший от мрачных серых стен. Ведьма осталась одна.

[indent] Комната для допросов была абсолютно обычной. Эдакая карикатура на такие же комнаты из фильмов и сериалов. Небольшая, слабо освещенная, в центре стол, два стула напротив друг друга и простенькая лампа. Сверху тоже болталась лампочка — именно она скупо освещала помещение, однако ее лучей совсем не хватало, чтобы коснуться окружающих стол четырех стен. Сидеть совсем не хотелось. Не зная куда себя деть, Никкаль начала мерять шагами в комнату. Круг. Второй. На третьем ведьма остановилась у одной из стен. Зеркальная. Палец левой руки коснулся гладкой поверхности. Отступа в отражении не было.

[indent] — Ну точно карикатура, — фыркнула девушка, вглядываясь в стекло. Чуть скривившись в недовольной гримасе, она приветственно махнула рукой стоящим по ту сторону солдафонам, сделала благородный реверанс и поплелась к стулу. Стоило ей столько максимально удобно развалиться на максимально неудобном детеныше простой табуретки и ровной доски-спинки, как дверь вновь щелкнула, оповещая о госте.

[indent] Начиналось самое интересное.

[indent] Никкаль не знала, как называть мужчину напротив нее. Следователь? Палач? Пытальщик? Говнюк? Она никогда не интересовалась структурой органов правопорядка, предпочитала держаться как можно дальше, избегая любых контактов. И вот ведьма на допросе. Гад даже не удосужился представиться. Завалился в помещение с двумя мужчинами в маске, сел на свой стул прямо, словно доску проглотил, и наблюдал за тем, как молчавшую, но заметно напрягшуюся девушку вновь сажают на цепь, словно злобную псину. Была бы воля Никкаль, она бы выцарапала ему его маленькие свинячьи глазки, но, увы, находилась в абсолютно невыгодном положении. Ведьма лишь продолжала смотреть в упор на мужика, который в свою очередь пялился на нее в упор в ответ. Молчанка и игра в гляделки продолжалась вечно, как показалось Никкаль. Двое, что пристегнули ее к цепи, уже давным-давно покинули помещение, гробовую тишину нарушало лишь слишком громкое тиканье наручных часов на левом запястье допросчика.

[indent] — Вам был знаком нападавший?— первый вопрос, который слетел с губ мужчины, с эхом пронесся по помещению. Наконец, он отвел взгляд от Никкаль и уставился в кипу бумаг, которые притащил в допросную.

[indent] — Я... — начала было девушка, стараясь объяснить, что уже говорила военным еще в своей лавке о том, что это был старый клиент, которого она не видела довольно давно, однако допросчик грубо прервал ее, перескакивая на другой вопрос.

[indent] Ведьма нахмурилась, возмущенно изогнув бровь. Она была далеко не дура, понимала, чего добивается данный субъект, как давит, ущемляет, старается прижать к земле, дабы злобная псина на поводке стала послушным скулящим песиком. Это не могло не задевать ее довольно импульсивную натуру со взрывным характером. И он наверняка это знал, давил специально, только, видимо, не учел ее уровень интеллекта. Впрочем, пока это было на руку.

[indent] — Вы серьезно? — она картинно закатила глаза. — Мне дать вам выговориться для начала или вы все-таки послушаете мои ответы? — Никкаль театрально надулась, обиженно смотря на допросчика. — Был он знаком, мы познакомились примерно... — но мужчина снова ее перебил, изрядно этим выбешивая. В голове ведьмы тут же возник 1000 и 1 рецепт зелий и проклятий для длительного поноса, которые с нетерпением хотелось испытать на этом чудесном человеке.

[indent]  — Какое отношение к делу имеет мое замужество, господин с недержанием? — ведьма выгнула бровь всячески показывая допросчику свою злость. Он этого от нее и хотел, она видела, как жадно и довольно блеснули его глаза, уловившие ее эмоции. Мужчина был абсолютно уверен в том, что уже надломил ее. Как бы не так. — Какие из услуг специфического характера вы имеете ввиду? — Никкаль невинно взмахнула ресницами, отправляя мужчине ответный выпад. — Знаете, есть разные сферы, услуги разного характера. Вам какие больше нравятся? — однако лицо мужчины продолжало оставаться непроницаемым, лишь движение кадыка говорило о том, что ей тоже удалось его кольнуть. Впрочем, больше ведьма борщить не собиралась. Знала, что за ними наблюдают, и лучше оставаться в образе глуповатой невинной овечки.

[indent] Впрочем, и ответный выпад от допросчика не заставил себя долго ждать. Напоминание о семье глубоко задело Никкаль. Она не видела родителей и брата довольно давно, теплые воспоминания неприятно обожгли душу — уж слишком не к месту они были сейчас, в этой мрачной комнате с давящими стенами и неприятным собеседником. Хотелось закрыться, спрятаться от неуютного вопроса и напоминаний о том, насколько неодобряемым поначалу был брак ее матери с отцом. В Палермо жило глубоко традиционное общество, чтящее традиции и преемственность рода, уважающее ведьм, не брезгующее пользоваться их услугами, но довольно консервативное в плане брака. Брак ее матери и отца действительно сначала был встречен жителями крайне скептически, а местные ведьмы из других семей говорили о том, что смешение разных кровей может принести горести. Быть может, смерть тетки и жуткий дар Никкаль действительно были "подарками" самого Дьявола? Девушке хотелось закрыться скрестить руки на груди, поменять позу, однако пристегнутые к перекладине руки лишь слегка дернулись, принося неприятные ощущения. Это тоже был психологический тюк. Не закрыться. Не спрятаться. Давящее ощущение, которое появилось у нее, как только она начала спускаться в лифте, вновь напомнило о себе. Стены, казалось, сжались, а мужчина напротив вдруг неожиданно стал больше. Черт. Никкаль вновь попыталась взять себя в руки, прикрыла глаза на секунду, глубоко вдохнула и выдохнула.

[indent] — Мои родители... — наконец, начала она, почувствовав, что пауза после монолога из вопросов затянулась. Но не тут-то было, ее снова прервали!

[indent] — Почему вы покинули Италию? — снова перебил ее мужчина. — Цель вашего пребывания в городе? Вы состоите в отношениях? Ходите в церковь? Как получилось так, что в магазине не оказалось посетителей? Вы ждали прихода преступника? — он вновь сыпал вопросы, атакуя потоком слов, пытаясь сбить ее с толку.

[indent] Страх медленно улетучился, вернулась злость. Хотелось стукнуть кулаком по столу, лишь бы мерзавец, наконец, заткнулся, перестал буравить ее взглядом и делать крайне умный вид. В чем смысл данного допроса, если ей на дают вставить слово? Она только пару часов назад была на волосок от смерти, испытала сильнейший стресс, и вот на ее бедный мозг вновь начинают давить. Умирали ли когда-нибудь люди от сильнейшего стресса? Очень хотелось дать волю эмоциям и едко ответить мужчине, однако ядовитый комментарий прервал скрип двери в камеру.

[indent] Она узнала его сразу, даже без балаклавы, скрывающей лицо. Стоило лишь льдистому взгляду мазнуть по ней, как нечто внутри сжалось. Никкаль вмиг почувствовала себя маленькой девочкой, готовой вот-вот разрыдаться. Все накатило сразу. Ситуация на волосок от смерти, размазанная по одежде кровь, давящие стены, унизительный допрос. Ей хотелось бы оказаться дома, в Палермо, упасть к матери на плечо и почувствовать, как та гладит ее по волосам, шепча о том, что все хорошо, все позади. Ее спаситель встал аккурат за спиной Никкаль, и призрачное чувство защиты вновь накрыло ее с головой. Сама того не осознавая, ведьма качнулась чуть назад, прислушиваясь к Его голосу, вжимаясь в стул, стараясь быть как можно ближе. Черт, от него приятно пахло. Совсем неуместные мысли о коже, табаке и шуршащих морских волнах накрыли сознание, расслабляя, притягивая.

[indent] Цепи на руках ведьмы громко лязгнули, заставляя ее, задумавшуюся, вздрогнуть, а спаситель, тем временем, уже тянул ее за собой. Довольно грубо, надо сказать. Металл наручников на запястьях неприятно натянул кожу, отрезвляя, приводя в чувство и заставляя перебирать ногами как можно быстрее. Он снова ее спас, тянул за собой, и ведьма тянулась к этому спасательному кругу, желая как можно быстрее вдохнуть полной грудью. Они пересекали коридор довольно быстро, осуществляли наверняка не совсем вписывающийся в установленные здесь правила и протоколы побег, однако шаги за спиной на заставили себя долго ждать, не давая много времени на размышления. Ведьма чуть оглянулась, завидев допросчика в черном костюме, что рванул за ними, буравя тяжелым взглядом. Послушав своего спасителя, Никкаль шагнула вперед, пропадая из поля зрения преследователя за широкой мужской спиной. Надо сказать, ей это понравилось.

[indent] Двери лифта раскрылись практически мгновенно, а затем так же быстро захлопнулись, скрывая ведьму и ее спасителя от злобного взгляда допросчика. Девушка пару мгновений задумчиво смотрела на захлопнувшуюся дверь, осознавая, что опасность практически миновала. Сердце гулко звучало в ушах, вновь начало возвращаться ощущение мира вокруг. Первыми о себе напомнили запястья. Впрочем, это был пустяк. Пара мазков особой мазью, и следы исчезнут без единого напоминания.

[indent] — Значит, полковник Келишковский? — она перевела внимательный взгляд на мужчину, не стыдясь,  разглядывая его с ног до головы, мазнув по ярко очерченным скулам, полным губам, длиной шее, подтянутой фигуре, скрытой за строгой военной формой. — Кажется, спасение меня стало вашим хобби? — сама собой рука потянулась к большой мужской ладони, все еще сжимающей цепь, словно поводок. Ее холодные пальцы коснулись неожиданно горячей кожи, накрыли настолько, насколько это было возможно, и слегка сжали. Это было безумием, но лишь одно касание, и эмоции, и без того засхлестывающие ведьму, заставили ее рвано вздохнуть. — Спасибо, — она улыбнулась уголками губ, не снимая своей руки, наслаждаясь тем, какой миниатюрной она казалась на его большой ладони. Это было странно, сродни извращенной благодарности. Мужчина вдруг неожиданно стал ей самым близким в этом большом и сером городе, где ей, временами, было по-настоящему одиноко. Она была здесь одна, тосковала по семье, по теплу, по заботе, и он вдруг оказался единственным, кто был готов ее защитить. Сумасшедше. Впрочем, Никкаль уже давно поехала крышей от своего "дара".

[indent] Не желая ставить мужчину в неловкое положение, ведьма отпустила его руку, наслаждаясь приятным покалыванием в пальцах. Она чувствовала его силу, как наверняка почувствовал ее и он.

[indent] — У вас наверняка будут из-за меня проблемы, — теплые шоколадные глаза с янтарными крапинками испытывающе заглянули в холодные и льдистые напротив. На мгновение ведьма задержала дыхание, теряясь где-то во взгляде полковника, чувствуя аномальное притяжение и полностью растворяясь в этом ощущении. — Я права?

Отредактировано Nikkal Ferretti (2024-03-05 10:46:40)

[indent] Никкаль не привыкла к тому, чтобы кто-то решал за нее проблемы. Даже в родном Палермо бабушка старательно прививала в ней самостоятельность, стараясь превратить девочку в довольно распространенное у многих современных женщин существо под названием "я сама". Девушка предполагала, что все это было из-за ее матери, которая по своей природе была очень нежной, податливой, послушной. Эмилия была абсолютно ведомым человеком, не могла постоять за себя даже в обычном бытовом споре, и то ли виной был тяжелый и бескомпромиссный характер бабушки, подавляющий "я" собственной дочери, то ли "неправильное воспитание". В любом случае, в основном Никкаль занималась именно бабушка, с малых лет взявшая девочку под свою протекцию и лепящая из нее, словно из пластилина, кого-то похожего на себя. Надо сказать, у нее это прекрасно получилось. Уже повзрослев, Никкаль не боялась спорить со старшей в их семействе, упрямо доказывала свою точку зрения, и, временами, это сильно выводило бабушку из себя. Пожалела ли она когда-нибудь о своем воспитании? Наверняка. Впрочем, в то же время Ферретти знала, что бабуля ею гордится. Какой бы маскарад она не устраивала, меняя маски с добродушной женщины до дьявола во плоти, словно перчатки, Виттория все равно желала для внучки лучшего, иначе не выпустила бы её из страны ни под каким предлогом.

[indent] Ведьма все еще была в плену голубых глаз военного, стоящего напротив, жадно ловила каждое слово, негромко слетавшее с его губ, дышала медленно и глубоко, ощущая, как мурашки бегут по коже от ответного касания его пальцев. Это чувство было сродни мелкому электрическому разряду, цепной реакцией пущенному по телу.

[indent] — Я буду самой послушной девочкой на свете, — смешок сам собой слетел с ее губ, растянувшихся в хитрой ухмылке. — Можете во мне не сомневаться, полковник Келишковский. Мой поводок в ваших руках, — взгляд красноречиво опустился на цепь в руках мужчины. Можно было бы пошутить про ролевые игры, но ситуация, в которой оба находились на данный момент, требовала крайней концентрации и серьезности, и, в отличие от ведьмы, военный всем видом показывал, как он крайне сосредоточен на своем плане, подробности которого он, конечно же, не планировал рассказывать своей "собачонке".

[indent] Впрочем, пусть ее реплика и прозвучало несколько двусмысленно, Никкаль была довольна. Знала, чувствовала, что мужчина испытывает к ней такое же аномальное влечение, как наваждение мутило сознание, заставляло тяжелее дышать, вынуждало сердце биться чаще настолько, что это биение эхом отдавалось и в голове, и на кончиках пальцев. Ведьма прикусила губу, прикидывая, какой же все-таки план у полковника, что делать дальше, и именно в этот момент лифт затормозил, выпуская их в более светлый, но все такой же длинный коридор, который уже был знаком Никкаль. Помня все слова мужчины, девушка шагнула чуть вперед, ощущая, как неприятно провисает цепь, почти весь вес которой ранее на себя в лифте принял полковник. Запястья все так же саднили, края наручников надавливали на недавно появившиеся раны. Наверняка там уже были ссадины. Хотелось побыстрее покончить со всем этим и обработать руки. И в то же время не хотелось. Еще никогда ведьма не испытывала такого влечения, сносящего крышу одними лишь взглядами и прикосновениями, ей хотелось жадно напиться этой эйфорией, подобно изголодавшемуся вампиру, до последней капли.

[indent] Они шли по коридору не очень долго, совсем зеленые юнцы, видимо, еще только начавшие свою службу в вооруженных силах, здоровались с сопровождающим ее полковником четким кивком и типичным жестом отдавали честь. Келишковский их игнорировал. Наверняка, не из излишнего самолюбия, в его мыслях был лишь ему известный план по ее освобождению. Признаться, это осознание изрядно подогревало самолюбие ведьмы. Наконец, нужный кабинет был найден, а затем полковник, не удосужившись даже постучаться, просочился вовнутрь, мягким жестом утягивая за собой и не думавшую сопротивляться девушку.

[indent] — Здравствуйте, — промямлила Никкаль, смотря на мужчину, в кабинет к которому привел ее Келишковский. Он выглядел не так жутко, как тип из допросной, даже вполне себе дружелюбно, насколько вообще мог выглядеть военный. Волосы с проседью красноречиво говорили об его уже довольно немолодом возрасте, а аккуратно подстриженные четкими линиями усы — о педантичности и кропотливости. Ведьма послушно присела на предложенный ей стул, внимательно слушая мужчин и нервно поерзывая. Взгляд ее растерянно метался от полковника к другому мужчине.

[indent] Кажется, Господь, если он вообще существовал, потому что в церковь, если честно, Никкаль ходила крайне редко, услышал ее молитвы. Одним ловким поворотом ключа ее спаситель расстегнул наручники на ее тонких запястьях. Первые секунды невероятного облегчения сменились неприятной ноющей болью. Ведьма чуть поморщилась, переведя взгляд на свои руки, покрытые совсем не симпатичными ссадинами, из которых местами лениво сочилась кровь. Этот день с полной уверенностью можно было назвать кровавым понедельником. Никкаль буквально кожей ощущала ледяной взгляд полковника на себе, поэтому плавно перевела свое внимание с сосредоточенно листающего журнал хозяина кабинета на мужчину, каменной стеной стоявшего подле нее. Он смотрел на ее запястья. В миг захотелось прикрыть изуродованные руки, лишь бы Келишковский не видел ее слабость, не винил себя, не считал ее еще более уязвимой. Никкаль умела постоять за себя, однако не во всех ситуациях это было правильным и единственным выходом. Ей нравилось его внимание, его защита, но черт, как же не хотелось ими злоупотреблять.

[indent] — Звучит очень радужно, — обратила она, наконец внимание, на мужчину с седыми усами, сидевшего с другого конца стола. Полковник уселся позади в кресло, и ведьма еле сдержала разочарованный вздох, когда его практически физически ощущаемая теплая энергетика покинула пределы ее личного пространства. — Впрочем, после вашего дружелюбного допросчика я не могла ожидать чего-то другого.

[indent] Взгляд ведьмы мельком пробежался по скучным строкам, несущими в себе в большинстве своем мало особого смысла. Однако, настроившись, она старалась уловить главный смысл, потратить как можно меньше времени, потому что понимала, что явно недовольный допросчик мог ворваться сюда в любой момент, если все-таки решит помешать Келишковскому провернуть план по ее спасению. Наконец, согласно кивнув самой себе, Никкаль оставила на бумагах пару витиеватых подписей, с улыбкой возвращая их в уже слегка покрытые пигментными пятнами и морщинками руки мужчины напротив.

[indent] — Большое спасибо за гостеприимство. С Вами, — она сделала акцент на слове, чуть сильнее растянув губы, — было очень приятно иметь дело, но, пожалуй, я отдала бы многое, чтобы не возвращаться туда, где была пару минут назад.

[indent] Добродушный усатик раскатисто засмеялся. Искренний громкий смех наполнил собой всю комнату, создавая яркий контраст с тем, что ей пришлось пережить несколько уровней ниже. Мужчина бережно сложил документы в идеально ровную стопочку, а затем вложил в папку, тут же передав ее снующему рядом молчаливому помощнику.

[indent] — Не люблю, когда у меня на столе беспорядок, — пробасил он. — Не смею вас задерживать, мадам. Надеюсь, нам доведется встретиться с вами в более приятном месте. Я тут читал, у вас книжная лавка на Четвертой авеню? Обязательно загляну туда с супругой. Скоро у внука день рождения, хотелось бы подарить ему полезный подарок. Знаете, какая молодежь сейчас пошла? Совсем не читают книги! Цифровизация, чтоб ее! — мужчина развел руками. — Что-то я разболтался. Всего хорошего, мадам. Мартин, убедись, что это чудесное создание добралось до дома в целостности и сохранности.

[indent] Никкаль еще раз поблагодарила мужчину, плавно встав со своего стула. Тот, конечно же, тоже тут же обратил внимание на ее обнаженные запястья и недовольно покачал головой. Видимо, практики причинения телесного время простым свидетелям не приносили ему удовольствия. Заверив, что с ней все будет в порядке, девушка развернулась к полковнику, бросая на него вопросительный взгляд.

[indent] — Мартин, значит? — губы вновь растянулись в довольной улыбке. Ощущение долгожданной свободы уже витало в воздухе, и ведьма не могла дождаться, когда покинет это жуткое и наполненное страданиями место.

[indent] Казалось бы, время утекало из пальцев каждой живой души на этой планете с невероятной скоростью, человечество развивалось, внедрялись новые технологии, общество все больше поглощала цифровизация, но один старый, дряхлый, но не убиваемый слон оставался стойко неизменным — бюрократия. Бесконечные бумаги, наполненные бессмысленным и донельзя скучным текстом, договора, приказы, документы. Бумага, войдя в историю человечества долгие века назад, никак не хотела из нее выходить. И пусть книги как детище вырубки лесов, Никкаль уважала как саму себя, поверить в силу бюрократии она так и не смогла. Посему обрадовавшаяся ведьма, счастливо покинувшая свой стул, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу за спиной у полковника, ожидающего от вышестоящего старика нужные документы. Взгляд ее сам собой жадно прошелся по мужской фигуре, дыхание сперло, и черт, как же красиво облегала форма и грубые берцы его подтянутые ноги.

[indent] Кажется, ее не очень тщательно скрываемый похотливый взгляд прытко разглядел седоволосый мужчина в кресле. Губы его дрогнули в хитрой улыбочке, заставляя щеки Ферретти пылать от смущения. Это было совсем неуместно, далеко не свойственно ей, умеющей быть серьезной в стрессовой ситуации, но от одного лишь взгляда на Мартина мозг плавился, разливая густой лавой по телу обжигающе приятное тепло. Может быть, она больна? Было ли в психологии точное определение неадекватного влечения к своему спасителю? Может быть, ведьма понемногу сходила с ума?

[indent] — Спасибо, — коротко бросила она, пряча взгляд от хозяина кабинета и послушно следуя за Келишковским. Точно-точно. Ферретти определенно сходила с ума.

[indent] Они прошли вдоль незнакомого ей коридора, попутно Мартин раздавал указания, и в какой-то момент Никкаль даже захотелось ядовито фыркнуть. Он совсем ее за дуру считал? Не смотри, не говори, а про силу! Ведьма была готова сделать все, что угодно, лишь бы убраться отсюда поскорее, и уж тем более понимала, что нужно быть настолько незаметной, насколько это вообще было возможно. Она тряхнула головой, отгоняя накатившую злость. Понимала, что полковник тут точно не виноват, это были всего лишь ее собственные эмоции, бурным океаном захлестывающие настолько, что иногда Никкаль жалела о своих поступках и словах. Она не стала отвечать Мартину, лишь согласно кивнула, вверяя себя целиком и полностью под его протекцию. Совсем скоро ведьма уже стояла в амбаре, с любопытством разглядывая все вокруг, за что была наказана очередным предупреждением. Никкаль терпеть не могла, когда ею командовали, но лишь смотря в холодные и строгие глаза полковника ей хотелось послушно вилять хвостом и, стоя на коленях, скулить "да, сэр". И уж точно не здесь, на военной базе, напичканной грубыми солдафонами. Ведьма знала, что в каждом мужчине, обитающем здесь и посвятившему свою жизнь армии, жило свое маленькое чудовище. У кого-то оно было больше, у кого-то — меньше. И даже в том генерале в летах, даже в Мартине, что сейчас рисковал всем ради нее по только ему известным причинам. Таков был лик войны. Лик убийств, о которых ты даже не задумываешься. Лик отобранных у живых существ жизней. Лик стали, пуль, крови и разрушений.

[indent] Из раздумий ее вывело осторожное касание пальцев к бедру. Мурашки дружной лавиной пробежали по ее телу, когда переместившийся вниз ореховый взгляд поймал под прицел руку Мартина. Совсем не отдавая себе отчет в собственных действиях, абсолютно позабыв о том, где и с кем она находится, Никкаль качнулась вперед, прося о большем, желая, чтобы Келишковский сильнее обхватил ее бедро, скользнул выше, почувствовал... Ведьма рвано выдохнула, прячась у него за спиной, вновь глубоко вдохнула, наполняя легкие его запахом. Жалкие сантиметры отделяли ее от его крепкого плеча, от бледной шеи с соблазнительным переплетением вен на бледной коже. Хотелось уткнуться в нее, вдохнуть еще глубже, оставить ярко-алый след, как напоминание о том, что она была здесь, с ним. Абсолютно живая, аномально податливая.

[indent] Хорошо, что остатки мозга еще не покинули ее бренное тело. Никкаль выровнялась и покинула запутанные лабиринты собственных ощущений, услышав, как громко топают к ним ботинки мужчины, с которым Мартин говорил ранее. Крепкие пальцы выпустили ее бедро, и ведьма еле сдержала разочарованный вздох. Там, где он ее касался, кожа горела и требовала намного большего. Ферретти спрятала взгляд от незнакомца, пристально ее оглядевшего, жалобно сжалась, показывая как самая настоящая актриса, насколько ей плохо и страшно. Хотя, конечно, после произошедшего пару мгновений назад ей было уж точно не страшно, а плохо было лишь потому, что вязкое напряжение разлилось по всему телу, пробуждая голод и жар в каждой его клеточке. Кажется, ее вид в любом случае мужчину удовлетворил, поэтому он напрочь лишил ее своего внимания и, бросив Мартину ключи и еще пару никому не нужных реплик, удалился.

[indent] — Почему Франция? Что за бухта? — тут же обрушилась на Мартина с вопросами Никкаль, как только их автомобиль покинул пределы базы и зашуршал шинами по дорожке из гравия. Ведьма понятия не имела, о чем говорили военные, и, если честно, ее это несколько напрягло, потому что пределы страны, даже несмотря на то, что произошло сегодня, она покидать не планировала. В конце концов, она действительно была невинной жертвой в руках обезумевшего колдуна, а ее скромная незаконная деятельность — всего лишь мелкими пылинками в глазах военных, поглощенных более важными и масштабными делами. Ей нравилось вверять себя в руки мужчины, что сейчас сосредоточенно вел автомобиль, увозя ее все дальше и дальше от пережитых пыток, однако все это слишком сильно стало обрастать тайнами, которые ведьму не устраивали от слова совсем. Мартин вообще был не очень разговорчивым и совсем не казался ей человеком, который имеет кучу друзей и регулярно ходит с ними в пабы, обсуждая очередной футбольный матч или женскую юбку.

[indent] — Черт, — откинулась ведьма на спинку сиденья, прикрыв глаза, когда Мартин заговорил, заверяя ее в том, что никуда, кроме своего дома, она не поедет. Его приятный полушепот проникал в ее сознание, действуя гипнотизирующе, и вот уже мурашки вновь бежали по телу от ощущения той уверенности, которая исходила от Келишковского. Никкаль нервно вздохнула, поерзав в сиденье автомобиля. Дыхание вновь участилось, она прикрыла глаза, ощущая себя глупой кошкой в свою лучшую течку. Одновременно это и дурманило мысли, и заставляло посмотреть на себя со стороны и покрутить пальцем, у виска. Мол, дура, ты совсем крышей поехала. Одна ее рука потянулась к кнопке в двери, что открывала окно, впуская в автомобиль свежий вечерний воздух, смело нажала, и в лицо тут же ударил поток ветра, чуть приведшего ведьму в чувство. — Мартин, — она переключила внимание на мужчину, одной рукой нашла его ладонь, сжимающую рычаг переключения передач. — Это будет довольно трудно, — пальцы несмело и аккуратно легкой щекоткой прошлись по мужской ладони, поднимаясь к запястью, вновь спускаясь обратно. Ореховые глаза завороженно наблюдали за выступающими венами, избегая прямого взгляда на полковника. Она чувствовала себя сейчас абсолютно обнаженной и душой, и телом. Здесь, прямо перед ним. Кончики пальцев аккуратно оглаживали каждую венку на его большой и грубой ладони, словно стараясь запомнить, запечатлеть в памяти как бесконечные магические заклинания. — Забыть тебя.

[indent] Никкаль поджала губы и нахмурилась, когда полковник поведал ей о предназначении Франции и порта. Было отвратительно осознавать, что система раскидывала человеческие жизни налево и направо буквально из-за каждого пустяка. Как долго она, не привыкшая к тяжкому труду, протянула бы там? Как быстро бы стерла в кровь нежную кожу рук от нескончаемого физического труда? Как быстро оборвалась бы ее жизнь? Ее пальцы продолжали в шаловливой ласке оглаживать кожу рук Мартина, то замедляясь, то ускоряясь, и ощущение его силы, бурлящей в венах, даровало чувство защищенности. Снова. Еще никогда, нигде и ни с кем ей не было так спокойно, словно бы Ее место было найдено. Ведьма ощущала себя путником в пустыне, набредшим  к райскому оазису прямо во время песчаной бури и никак не могла напиться этим чувством.

[indent] — Как же так? — еле-слышно пробубнила она себе под нос, задержав ладонь поверх ладони Мартина, согреваясь его теплом. Легким и неосознанным движением кожа вжалась в кожу — ведьма чуть сжала большую руку полковника, понимая насколько он ей помог.

[indent] Прохладный ветерок из окна холодил ей кожу с одной стороны, в то время как другая сторона плавилась от близости с этим мужчиной. Разум ведьмы застрял где-то между, метался из стороны в сторону. Чувство самосохранения орало о том, что нужно поскорее все это закончить, вернуться домой и забыть об этом ужасном дне, сердце же нежно нашептывало о том, что так, как с ним, больше ни с кем не будет. Магия между ними была исключительной — такой, что тянула их двоих все глубже и глубже в мрачную пучину влечения и вспыхнувших чувств. Мартин перевернул ладонь, давая ей коснуться его более интимно. Кожей ведьма ощущала, как электрические разряды силы запульсировали сильнее, как загорелась кожа, и, стремясь быть ближе, переплела их пальцы, с наслаждением ощущая, как полковник сжал ее трепещущую руку в ответ.

[indent] — Тогда почему? —задала она искренний вопрос, переводя внимательный взгляд на мужчину, разглядывая его профиль, с замиранием сердца наблюдая за тем, как лучи закатного солнца отражаются в его льдистой радужке, пытаясь согреть то, что, казалось, намертво заледенело. — Почему мы здесь, Мартин? Почему не дал случиться тому, что должно было произойти?

[indent] Никкаль позволила ему взять инициативу в провокационной ласке на себя. Закусила губу, когда мужские пальцы надавили на ее ладонь, заставляя раскрыться, с замиранием ловила каждое прикосновение и на мгновение задержала дыхание, когда его сила коснулась ссадин на запястье и двинулась дальше, к локтю. Вместе с его прикосновениями приходило и расслабление. Никкаль расслабила руку, покорно позволяя разгонять кровь по телу, закусила губу, когда пальцы вновь прошлись по чувствительной кожи у кисти. Чем смелее становились их своеобразные ласки, тем сильнее Никкаль чувствовала магию Мартина. Она не сомневалась в том, что у него есть дар, видела его собственными глазами за мгновение до того, как чужие мозги брызнули на нее горячей кровавой кашей. И не понимала. Как он оказался здесь, в армии? Как дослужился до звания полковника, а теперь вдруг спасал совершенно не знакомую ему ведьму? Неужели, в детской сказке была доля правды? Каждому чудовищу требовалась своя красавица. Вот только  и сама красавица была тем еще чудовищем. Питалась силой хаоса, была способна сеять разрушения и никак не могла повернуться к свету. Мог ли быть у такой сказки счастливый финал?

[indent] — Позволь показать тебе, — аккуратным движением Никкаль потянулась свободной рукой к встроенному подстаканнику, где сиротливо лежала наполовину скуренная пачка сигарет. Высвобождать руку, находившуюся в своеобразном плену полковника, ей не хотелось. Ловкие пальцы достали одну никотиновую палочку, ловко прокрутили между пальцев и, всего мгновение спустя, еле-заметная, возникшая в воздухе под легким давлением дара ведьмы, искра подожгла тонкую бумагу. Запахло табаком. Крепкие.

[indent] Ферретти подалась чуть вперед, наклоняясь ближе к полковнику, протягивая сигарету к его губам, с придыханием наблюдая, как тот послушно принимает ее, чуть соприкасаясь тонкой кожей с ее пальцами. Невероятное ощущение. Ведьма чуть задержала ладонь у лица Келишковского, мазнула осторожно одними кончиками еще немного горячих после выпущенной искры пальцев по гладко выбритой щеке.

[indent] — Я Никкаль, — игриво пожала она плечами, возвращаясь обратно, прочь от запаха табака. — Ведьма, итальянка, — продолжила перечислять Ферретти, — а вот природа моей магии берет начало от самого лона мира, из хаоса, в котором он зародился и дал жизнь всем живым существам.

[indent] Она абсолютно не боялась говорить об этом Мартину. Знала, что он поймет. Знала, что он был таким же далеко не идеальным, для многих даже самым настоящим монстром. Ее свободная рука легла поверх продолжающей поглаживать ее чувствительную кожу ладони, остановила, чуть надавливая и настойчиво требуя освободить из хватки. Но не для ощущения призрачной свободы. Нет. Лишь за тем, чтобы в хозяйском жесте потянуть большую руку мужчины с своему бедру, положить поверх стройной ноги, обтянутой тканью тонких джинсовых брюк, чуть сжать поверх, давая полную свободу действий.

[indent] — А ты, Мартин, кто ты такой на самом деле? — темная бровь насмешливо выгнулась, а губы растянулись в подобии ухмылки. — Покажи мне.

[indent] Казалось, что большая и горячая ладонь Мартина была самой рукой Дьявола. Кожа Никкаль под его пальцами горела, плавилась, как кусок арматуры в плавильне, который секунда за секундой становится все мягче, податливее, растекается вязкой массой, а после и вовсе превращается в ничто. Ее рука продолжала лежать поверх его, от чего ощущение силы Келишковского, его магии, пульсирующей в каждой артерии, в каждой вене, чувствовалось еще сильнее. Ведьме хотелось жадно напиться из этого источника, разделить на двоих одну, мощную и непоколебимую, волну магии, и это было сродни животному инстинкту. Сама природа ее силы выла, требовала, молила о том, чтобы быть еще ближе. Ощутимее, обнаженнее, оголяя каждый нерв и каждую клеточку тела. Такое с Никкаль творилось впервые. Еще ни одно магическое существо не притягивало ее настолько, чтобы она не была способна полностью отдавать себе отчет в собственных действиях, провоцировать, окутывать дурманом магии с ног до головы, чтобы он тоже почувствовал...

[indent] И Мартин чувствовал. Ведьма видела это. Видела, как его взгляд задерживался на ней, как льдистые глаза мазали по коже так же ярко и обжигающе, как и пальцы, сжимающие ее бедро. Она закусила губу, не сводя с него своего орехового взгляда, который все больше и больше загорался золотом рвущейся из-под кожи силы хаоса. Хаос есть порядок. И хаос есть разрушение. И было бы глупо отрицать то, что именно разрушительная мощь по кирпичику разбирала стену их самоконтроля, пробивала защиту, пылала адским пламенем и просила о большем.

[indent] Ведьма продолжала внимательно наблюдать, наслаждаясь сначала усмешкой полковника, а затем и неосознанным движением его языка, скользнувшего по сухим губам. Хаос внутри капризничал, требовал, чтобы вместо языка военного на этих губах оказался ее язык, а затем и зубы, жадно прикусывающие, оттягивающие тонкую кожу в настоящем животном жесте. Но Никкаль держала жалобные стоны собственной силы под контролем. Пока что. Ладонь Мартина в смелом и в то же время время нежном жесте двинулась выше, опаляя под собой трепещущую кожу, поднимаясь к животу, где ее тело горело и ныло больше всего. И, когда казалось, что Ферретти не выдержит и даст прозвучать тихому, полному похоти, вздоху, остановилась, сжимая бедро.

[indent] — Я думаю, что ты больше, чем тот, кем ты стараешься казаться, — неожиданно для самой себя спокойно ответила ведьма на его слова. — Ты отличаешься от тех, кого я успела увидеть здесь. И не потому, что ты какой-то исключительный и особенный, единственный в своем роде. Ты просто... Другой. Не такой, как они. Стараешься казаться удобным и таким, от которого знают, чего ожидать, но иногда... — Никкаль вновь провела кончиками пальцев по впирающим на мужской ладони, покоящейся на ее бедре, венам, — ...система дает сбой, — она не знала Мартина. Совсем. Но чувствовала, что перед ней сидел тот, кто на самом деле, глубоко внутри себя, осознавал, что находится не там, где должен быть. А, быть может, еще не успел осознать. В любом случае, в этом паззле Келишковский казался лишним кусочком, попавшим в общую коробку по глупой случайности, но старательно делающим вид, что он точно подходит к общей картинке. — Просто мое мнение, — уточнила она, — может быть, когда-нибудь ты найдешь смысл в моих словах. Вас с юных лет учат выполнять приказы и засовывать свое собственное мнение куда подальше. Очень удобно чуть ли не с пеленок воспитывать пешек для рук умелых королей, да? Зачем идти на поводу у эмоций, зачем выставлять на показ собственное "я", если для всего есть свой протокол, своих правила? — Никкаль не хотела его провоцировать, слова сами собой слетали с губ, отчеканивались почти вровень с ее бешено колотящимся сердцем. Мартин не ответил на ее главный вопрос, который будоражил сознание больше всего. Но ответ и не был нужен. Ферретти знала его наперед, знала, что его влечет ничуть не меньше, знала, что яркая синяя вспышка, разбудившая ее этим утром и не давшая утонуть в собственном кошмарном предвидении гибели, была им. Его магией, его теплом, его ладонью, так привычно обхватившей ее бедро, его сухими губами, по которым медленно, неосознанно, со скрытым глубоко внутри волнением, вновь скользнул язык. Ведьма поняла эту простую истину еще несколько часов назад, когда встретилась с его взглядом за считанные мгновения до выстрела.

[indent] Вопрос был только в одном. Были ли действительно Мартин ее спасением, либо же это холодная синяя вспышка была предвестником гораздо большего..?

[indent] Мягкая улыбка скользнула по ее губам, когда мужская ладонь, плавящая ее снаружи вперемешку с магией, обжигающей изнутри, выпустила ее из ощутимого захвата и раскрылась, прося о прикосновении. Было в этой просьбе нечто уязвимое, но в то же время настолько интимное, что сердце ведьмы забилось чуть сильнее, разгоняя по телу кровь и пульсации силы, что с каждой минутой неумолимо становились все сильнее и сильнее. Никкаль уверенно вложила свою ладонь в руку полковника, переплетая их пальцы, вновь для себя отмечая то, насколько маленькой была ее собственная рука, и насколько сильно ей нравилось прикасаться к Мартину кожа к коже. Ферретти уловила его взгляд в зеркало заднего вида, тоже с любопытством туда заглянула, с восхищением замечая, что жуткая база военных отдалялась от них все больше и больше, оставляя при себе весь тот стресс, что испытала итальянка, не по собственной воле туда попавшая. Интересно, как много таких, как она, сгинули там после такого же неприятного визита?

[indent] — Хочу, — глухо отозвалась Никкаль на предложение Келишковского, еще на несколько мгновений задержав завороженный взгляд на полоске закатного неба, полностью поглотившей военную базу. Их автомобиль медленно съехал на обочину, и через пару мгновений звук мотора затих. Лишь тогда ведьма оторвала взгляд от зеркала заднего вида, вновь обращая внимание на полковника, который молча сжимал в ответ ее пальцы и задумчиво смотрел вперед, на Вашингтон, который только-только начинал показываться вдали шпилями своих самых высоких башен. Они действительно ехали домой. Сможет ли Ферретти когда-нибудь забыть все то, что произошло сегодня? Об этом думать не особо хотелось. Гораздо больше вниманием завладело мягкое касание к ее шее. Пульсирующая венка на ней отзывчиво начала отчеканивать быстрое биение сердца ведьмы, которое теперь, казалось, никогда не сможет найти покой. Никкаль позволила пальцам Мартина запутаться в ее волосах, требовательно обхватить ее затылок, и вот уже она сама, мгновение спустя, в поощряющем жесте огладила его запястье, чуть сжимая, а затем переместила руку на мужское бедро, подаваясь вперед, чуть облокачиваясь, сокращая и без того ничтожно маленькое расстояние между ними.

[indent] Разобрать, кто начал этот поцелуй первым, было невозможно. Их притянуло друг к другу одновременно, быстро и жадно. Никкаль подалась вперед всем телом, не желая прерывать желанное касание их губ, выгибаясь над подлокотником, сжимая сильнее как бедро мужчины, так и их все еще переплетенные пальцы. Дыхание сбилось почти сразу — слишком пылко она целовала Мартина, наслаждаясь его губами, смакуя вкус табака на кончике языка, заполняя легкие резким запахом крепких сигарет, кожи и легким шлейфом мужского парфюма. От нее наверняка пахло чужой кровью, но сейчас это мало волновало ведьму. Касаться губ полковника было слишком приятно — настолько, что мысли в голове спутались в клубок и укатились куда-то далеко, уступая место первобытному желанию обладать. Обладать им, обладать его силой, обладать этим моментом и навсегда отчеканить его в памяти. Еще никто не целовал ее так, как Мартин. И еще ни на кого ее тело, по которому носились мурашки, распаляя все сильнее и сильнее, не реагировало так сильно, так пылко. Она загорелась как спичка, но не планировала тухнуть — благо, для этого магии внутри нее было предостаточно.